23 февраля: неизвестный день победы



У пациентов с победобесием головного мозга — сегодня день обострения. Зазвенят граненые стаканы, захрустят брызжущие уксусом огурцы, затрещат в пьяных драках разбитые морды — ибо в этой никак не встающей с колен стране, привыкшей жить дремучим прошлым, — сто с лишним лет назад произошло великое событие. Случились две выдающиеся победы, под Псковом и Нарвой, — и с тех пор в медвежьем углу на задворках цивилизации повелось праздновать в их честь то ли день фашистской армии, то ли день "защитника отечества" (точнее, захватчика Отечества чужого).

Тут надо заметить: образованность никогда не входила в число добродетелей "великого-духовного-народа", а строгая историческая наука не покорилась даже Карамзину, который был предвзят не меньше, чем нынешний фашист мединский. Поэтому зоотечественники™ плохо представляют себе, что именно они сегодня празднуют, точнее — не представляют вообще.

Что же, напомню, мне совсем не трудно. Надеюсь, праздничный "боярышник" ни у кого не застрянет в горле, хотя и горевать не буду, если вдруг кто скрепный поперхнется.

В конце февраля 1918 года (все даты указаны по григорианскому календарю) под Псковом и Нарвой (а также на дальних и ближних подступах к ним, да и на других участках Восточного фронта Первой Мировой) — действительно, случились беспрецедентные победы.

Впрочем, обо всем по порядку.


* * *
В октябре 1917 года мелкая террористическая группировка большевиков захватила власть, после чего предложила всем воюющим державам заключить "мир без аннексий и контрибуций". Такая формулировка объяснялась вовсе не альтруизмом и человеколюбием — большевистские "ценности" всегда были диаметрально противоположными. Просто к тому времени Россия, обескровленная, в том числе, неустанными стараниями бандитов из "партии рабочих и крестьян", терпела поражение в войне и уже уступила противнику огромные территории. Предложение было категорически отвергнуто как странами Антанты, которые уже добились коренного перелома на Западном фронте и не сомневались в скорой победе, так и Центральными державами — Австро-Венгрией и Германией. Последняя и вовсе напомнила большевикам, что без германской помощи захват ими власти был бы невозможен, и потребовала выполнения красными своих обязательств, в числе которых были и аннексии, и контрибуции — в большом количестве и ассортименте: страной торговать — дело нехитрое.

Среди террористов произошел раскол: ленин настаивал на выполнении всех требований Германии; троцкий же, напротив, предлагал упираться и отпираться. В результате была выбрана тактика, столь любимая сегодняшними кремлевско-лубянскими фашистами: переговоры ради переговоров — или, как говорили тогда, ни мира, ни войны.

Подобные фокусы легко проходят с современными травоядными — всякими меркелями-юнкерами-олландами-обамами-макронами — но только не с генералом Людендорфом. Как только в Берлине поняли, что большевики не собираются выполнять обещанное и попросту тянут время, Германия решила напомнить красным, кто в доме хозяин.

18 февраля 1918 года немецкие, австро-венгерские и турецкие войска начали наступление на всем протяжении Восточного и Закавказского фронтов. События развивались стремительно: в считанные дни пали Каменец-Подольский, Двинск, Гюмушане, Луцк, Байбурт, Ардаган, Ровно, Трапезунд, Минск, Новоград-Волынский, Гомель, Могилев и Киев.

А что же Псков и Нарва? Были и там события, достойные внимания.

* * *
В обеих войнах Германии против остального мира главным театром военных действий был Западный. Львиная доля ресурсов страны направлялась именно туда. А на Восточном ТВД к февралю 1918 года силы Центральных держав составляли всего 50 дивизий. На тысячу километров фронта, в среднем по одной дивизии на 20 км — причем это были войска, изрядно потрепанные в боях, плохо вооруженные и не укомплектованные по штату.

Псков и Нарва — на северо-западном направлении. Оба города, один с юга, другой с севера, прикрывают проходы вокруг Чудского озера, последней естественной преграды на пути к Петрограду.

Несмотря на близость столицы, данное направление было вспомогательным, главный удар немцы и австро-венгры наносили в Украине. На Северо-Западе же у Германии регулярных войск практически не было: вместо них — отряды добровольцев, аналог гитлеровского "Фольксштурма" с соответствующей подготовкой и вооружением. Чтобы было нагляднее, попробуйте представить себе, что наступление на Москву осенью 1941 года ведет не двухмиллионная группировка Вермахта (три танковые группы из четырех имеющихся, три полевые армии, один воздушный флот), а несколько тысяч стариков и инвалидов, негодных к строевой службе, передвигающихся пешим порядком и вооруженных допотопными берданками времен Франко-прусской войны.

Вот такие грозные силы врага двинулись на Петроград.

Слухи о приближении "неисчислимых германских войск" распространялись мгновенно — и героические "защитники отечества", в честь которых раз в году случается сегодняшнее обострение, доблестно бежали, оставляя железнодорожные станции и целые города без боя.

Вот как описывал те события в своем дневнике немецкий генерал Хоффман:

"Это самая комичная война из всех, какие я знаю. Мы сажаем на поезд горстку пехотинцев, вооруженных несколькими пулеметами и одним пистолетом, и отправляем их на ближайшую железнодорожную станцию. Они захватывают ее, берут в плен большевиков, дожидаются подхода подкреплений и повторяют всё снова и снова".

И вот навстречу этой наступающей лавине большевики бросают свой последний резерв: несколько тысяч революционных балтийских матросов, всю войну просидевших в портах и потому свежих и полных сил. Как раз на защиту Нарвы и Пскова.

Впрочем, очень скоро выясняется, что героизм матросни — весьма избирательный. Одно дело громить винные погреба и в пьяном угаре топить подо льдом безоружных офицеров и их семьи, совсем другое — воевать, пусть даже против неумелых ополченцев. И революционные балтийцы перед лицом врага ведут себя точно так же, как и остальные большевики: доблестно разбегаются при первых же выстрелах. За три дня — добегают от Нарвы до Гатчины, что под самым Петроградом. Сто двадцать километров. По сорок километров в день — и это по февральскому снегу и бездорожью. Темп, за которым не поспевает наступающий противник, не встречающий на своем пути никакого сопротивления.

Оба города, и Псков, и Нарва, были взяты отрядами немцев менее ста человек в каждом. Дорога на Петроград была открыта, а так называемая "русская армия", на протяжении веков терроризировавшая всех без исключения соседей, — фактически перестала существовать.

Случилось это 28 февраля. Еще раз, прописью: двадцать восьмого.

Но почему же первый из весенних приступов победобесия ежегодно бьет в пустые головы ватников именно 23-го, что произошло в этот день?

* * *
Как только началось австро-германо-турецкое наступление, "принципиальные" большевики немедленно поджали хвост и подняли лапки кверху. Уже на следующий день, 19 февраля, сам ленин отчаянно радирует в Берлин и открытым текстом, без дипломатического словоблудия, сообщает: большевики согласны заключить мир на условиях Германии — то есть, выполнить все свои обещания 1917 года, отказаться от Польши, Литвы и Курляндии (Западной Латвии), вывести войска из Ливонии (Восточной Латвии) и Эстонии, освободить территории, захваченные в Галиции (Австро-Венгрия) и Анатолии (Османская Империя) — и выплачивать странам-победителям огромные контрибуции, включая, помимо прочего, поставки продовольствия (в ущерб голодающей собственной стране), сырья для промышленности и оружия.

Не тут-то было!

На этот раз передумали в Берлине — и выдвинули новый ультиматум с гораздо более жесткими требованиями. Теперь России предлагали признать независимость Польши, Литвы, Лифляндии (Латвии) и Эстонии — а, кроме того, Украины и Финляндии, передать Османской Империи округа Ардаган, Батум и Карс, Польше — Западную Беларусь, полностью разоружить и демобилизовать армию и флот, самостоятельно снять все минные заграждения в Черном и Балтийском морях, прекратить подрывную пропаганду в Центральных державах и союзных им странах — и выплатить огромную контрибуцию. Кроме того, в ультиматуме говорилось: боевые действия продолжатся до тех пор, пока не будет подписан мирный договор.

Деваться было некуда — и всего лишь неделю спустя, не вдаваясь в детали и не тратя времени на долгие переговоры, "правительство" большевиков согласилось на все условия ультиматума и заключило с немцами позорный Брестский мир — фактическую капитуляцию державы, так и не ставшей ни цивилизованной, ни по-настоящему великой.

"Троцкий учится писать". Карикатура Пауля Рита, 25 февраля 1918 г.

Кабальный мирный договор был подписан 3 марта 1918 года. А ультиматум был выдвинут — догадайтесь, когда?

Правильно: 23 февраля!

Именно это и празднуют сегодня дремучие невежды в безнадежно больной стране. Всё перевернули с ног на голову, день национального позора объявили праздником национальной же доблести — и хрюкают от счастья.

Впрочем, как всегда.

* * *
И не придирайтесь к заголовку, дорогие читатели: конец февраля 1918 года — действительно, время великих, беспрецедентных, не имеющих аналогов в истории побед, когда о взятии вражеских городов рапортовали не генералы и не старшие офицеры, а — лейтенанты, фенрихи и даже фельдфебели. Пусть эти события по меркам Западного фронта не слишком масштабны и даже совсем незначительны, но — если бы не стремительная капитуляция большевиков, — неделю спустя после падения Нарвы и Пскова один из нижних чинов Рейхсвера доложил бы о взятии Питера. Силами пехотной роты неполного состава.

А если учитывать, что и сами победители — Германия и Австро-Венгрия — к тому моменту были полностью истощены войной и стояли на краю пропасти, можно и вовсе говорить о выдающихся победах германского оружия над средневековыми варварами.

Так что — с праздником тебя, мой ватный зоотечественник™, с великим днем победы над роиссей!

Фото в заголовке: германские войска на улицах Киева. Март 1918 года.


Читайте также:


–––––––––
Больше материалов здесь.

Комментарии

Популярные сообщения из этого блога

Хотят ли русские войны?

Два актера

Иррациональное