Демократы и мир. Часть 3: Кеннеди.

Продолжение. Предыдущие публикации: часть 1, часть 2.

Преемственность политики – одна из характерных черт стабильного общества. Более того, преемственность формирует традиции, делающие политику понятной и предсказуемой.

Однако традиции не всегда бывают полезными: иногда слепое следование им ведет в пропасть. Именно такой, катастрофической, была внешняя политика минувших восьми лет президенства Обамы – и, как мы вскоре увидим, возникла она вовсе не на пустом месте.

Откровенно слабый внешнеполитический курс – давняя традиция американских демократов, закладывавшаяся тогда, когда в их распоряжении были все возможности для успешного решения самых серьезных международных проблем.

Именно об этом моя сегодняшняя публикация.


Часть 3
Кеннеди: мальчишка в коротких штанишках

Джон Кеннеди – президент, избранный логике вопреки. Считается, что определяющими в предвыборной кампании 1960 года стали теледебаты двух кандидатов, на которых предстали вице-президент Никсон, недавно перенесший травму колена и не успевший от нее оправиться, и бодрый, загорелый, энергичный, молодой кандидат от демократов.

Те из американцев, кто слушал дебаты по радио, считали безусловным победителем Никсона, чьи логика и здравый смысл разбили в пух и прах предвыборные мечтания демократа-демагога. Однако визуальная картинка сделала свое дело – и американцы в 1960 году проголосовали так же, как "дорогие россияне" голосуют, начиная с 1991 года и по сей день: не разумом, а "сердцем".

За это пришлось расплачиваться – как экономическими проблемами, так и внешнеполитическими провалами.

* * *

Главной внешнеполитической проблемой начала 60-х – впрочем, как и предшествующих, и последующих лет – был СССР. Кроме того, все больше и больше хлопот доставлял Китай, который администрация демократа Трумэна не сумела отстоять от коммунистов.

Предыдущая администрация президента-республиканца Эйзенхауэра справлялась с обеими угрозами вполне успешно – и каждый раз, когда сменивший Сталина Хрущев или китайский председатель Мао пытались пробовать американцев на прочность, давала жесткий и вполне адекватный ответ, после которого напряженность, спровоцированная красными в той или иной точке мира, снималась, а сами коммунистические крысы убирались восвояси.

Новоизбранный президент-демократ решил изменить внешнеполитические подходы и уже в своей предвборной кампании вместо сдерживания коммунизма провозгласил курс на улучшение отношений с СССР.

Это не осталось незамеченным в Кремле – и после обнародования результатов выборов 1960 года Хрущев, до того грозивший американцам кузькиной матерью, необычайно тепло поздравил Кеннеди с победой, отметив при этом: "Мы надеемся, что во время Вашего пребывания на этом посту отношения вновь последуют курсу, по которому они развивались во время Франклина Рузвельта".

Напомним читателям: так называемый "курс Рузвельта" – это политика полного попустительства Сталину в международных делах и режим наибольшего благоприятствования как для прокремлевских лоббистов, так и для многочисленной агентуры советских спецслужб в самих Соединенных Штатах. Пресловутый "курс Рузвельта" привел к захвату красными почти всей Центральной и части Южной Европы и позволил выкрасть американские ядерные и немецкие ракетные технологии.

Именно такого поворота в американской внешней политике хотел добиться Хрущев: это неминуемо означало бы ослабление и отступление США на фронтах холодной войны и усиление влияния СССР в мире.

И главный мировой интриган того времени немедленно попробовал молодого американского президента на прочность.

* * *

Первой внешнеполитической проблемой, с которой столкнулась новая американская администрация вскоре после избрания Кеннеди, стал Берлинский кризис.

Западный Берлин, контролируемый американцами, британцами и французами, был костью в горле красных. Потсдамские соглашения, зафиксировавшие итоги Второй Мировой войны в Европе, предусматривали достаточно свободное сообщение между советским и западными секторами города. Каждый день через разделительную линию переходило от 300 до 500 тысяч человек – как в ту, так и в другую сторону.

Разрекламированные красной пропагандой "преимущества и достижения социализма", такие, как бесконечное повышение производственных норм, насильственная коллективизация и неизбежные при этом экономические и бытовые проблемы, побуждали тысячи восточных немцев искать убежище на Западе. Ежегодная эмиграция из "страны народной демократии" составляла сотни тысяч человек, причем в первую очередь из ГДР бежали квалифицированные специалисты, что лишь усугубляло экономические проблемы красных. Кроме того, тысячи жителей Восточного Берлина работали в западных секторах города, где "эксплуататоры" и "капиталисты" за одну и ту же работу платили в несколько раз больше, чем в коммунистическом "раю".

В 1957 году СССР успешно запустил первый искусственный спутник Земли – и стало ясно, что красные обзавелись средствами доставки ядерного оружия к целям на территории США. Поймав кураж, Хрущев немедленно принялся шантажировать Запад и попытался прибрать Западный Берлин к рукам. В нарушение Потсдамских соглашений он заявил об отмене Советским Союзом в одностороннем порядке международного статуса Берлина и объявил весь город "столицей ГДР" на том лишь основании, что он находится на территории Восточной Германии. Был выдвинут ультиматум: демилитаризация Западного Берлина (то есть, вывод из города войск западных стран) – в противном случае СССР грозил заключить с ГДР сепаратный мирный договор и передать контроль над разделительной линией в городе восточногерманским властям. В первом случае это означало бы быстрый захват красными западных секторов; во втором привело бы к полному прекращению сообщения между Западным и Восточным Берлином и к появлению "железного занавеса" на разделительной линии.

Последовал немедленный и жесткий ответ Запада, в первую очередь, – республиканской администрации США и правительства Западной Германии. Канцлер Аденауэр заявил: если СССР не откажется от ультиматума, ФРГ прекратит программу экономического сотрудничества, в котором остро нуждалась ГДР. В администрации же Эйзенхауэра красным и вовсе дали понять: любые попытки изменения статуса Берлина или разделительной линии между секторами будут расценены как агрессия – с соответствующими ответными мерами со стороны США.

Как ни хорохорился Хрущев, как ни брызгал слюнкой с трибуны ООН, – перспектива войны против ведущей мировой сверхдержавы заставила его заткнуться и отступить. Об ультиматуме забыли, а для сохранения реноме лишь имитировали вялую дипломатическую активность.

Однако, как только в Белый дом въехал президент-демократ, провозгласивший курс на улучшение отношений с СССР, – берлинский ультиматум тут же вытащили из чулана и предъявили вновь.

На этот раз Кеннеди ограничился лишь демонстрацией готовности защищать Западный Берлин от вторжения, увеличив американские контингенты как в самом городе, так и в ФРГ. Однако половинчатая реакция, особенно на фоне решительных действий предыдущей администрации, убедила Кремль в том, что к глобальной войне из-за берлинской проблемы демократы не готовы.

Дальнейшие события подтвердили абсолютную правильность сделанных в Москве выводов.

В ночь с 12 на 13 августа 1961 года граница между ГДР и Западным Берлином была полностью блокирована восточногерманской полицией и войсками, и началось сооружение позорной Берлинской стены. Администрация Кеннеди предсказуемо ограничилась лишь выражением "глубокой обеспокоенности" вопиющим нарушением красными Потсдамских соглашений и дипломатическими протестами, на которые Хрущеву было глубоко плевать.

А в конце сентября произошел инцидент на КПП "С" ("Чарли"), окончательно убедивший кремлевских авантюристов в нерешительности и слабости их заокеанских визави-демократов.

КПП "С" использовался главным образом американскими военными и дипломатами для посещения восточной части города. 22 сентября автомобиль главы америанской миссии в Западном Берлине И. Алана Лайтнера был остановлен для проверки документов, что было прямо запрещено Потсдамскими договоренностями. Более того, задержание осуществила полиция ГДР, которой вовсе не должно было быть на КПП.

В ответ на это генерал Люсиус Клей, глава американской оккупационной администрации в Германии, посчитал необходимым продемонстрировать американскую решительность и поставить зарвавшихся красных на место. На КПП был направлен другой американский дипломат в машине с дипломатическими номерами – разумеется, был задержан и он. Однако немедленно вмешалась военная полиция США: американцы заставили отступить ошарашенных коммунистических полицаев, сопроводили дипломата на территорию Восточного Берлина и, как только задача была выполнена, триумфально проследовали через Бранденбургские ворота назад, в американский сектор.

27 сентября американцы повторили операцию – как и прежде, не встретив противодействия со стороны красных. На этот раз, помимо военной полиции, прикрытие осуществляли несколько танков и батальон пехоты, расположившиеся неподалеку от КПП и отошедшие назад, как только американский дипломат пересек границу. Однако, едва американские войска покинули позицию, с другой стороны появились тридцать три танка, однозначно идентифицированные американцами как советские. Красные подошли к КПП практически вплотную, и американское командование вернуло бронетехнику назад, направив вместе с танками также несколько инженерных машин для демонстративного сноса стены возле пропускного пункта.

К сожалению, на самом интересном месте вмешался Вашингтон. Госсекретарь Дин Раск передал генералу Клею мнение Кеннеди, фактически являвшееся приказом: "Мы давно пришли к решению, что Берлин не входит в сферу жизненно важных интересов [США – прим. А.С.], для защиты и поддержки которых мы пошли бы на безусловное применение силы".

Это поставило точку в противостоянии. Утром 28 октября американские и советские войска были отведены от линии соприкосновения.

По Клаузевицу, победа достается тому, за кем осталось поле боя. Стена так и не была снесена, всякое сообщение между Восточным и Западным Берлином было прекращено – и это окончательно похоронило Потсдамские соглашения. Америка проиграла, а в Кремле торжествовали.

Между тем, генерал Клей был убежден: действуй американцы решительно, красные не посмели бы вступить в открытую конфронтацию, даже если бы бульдозеры прошлись по всей стене. Время подтвердило полную правоту американского командующего: как выяснилось впоследствии, Хрущев блефовал – у советских танкистов был строжайший приказ открывать огонь только в ответ на обстрел с американской стороны – чего, разумеется, не произошло бы, так как и у американцев приказ был точно такой же и не менее строгий...

Слабость и нерешительность, проявленные "прогрессивным", но безответственным президентом-леваком, позволили Хрущеву выработать последовательную тактику противостояния Соединенным Штатам – эффективный блеф, в течение всего президентства Кеннеди позволявший красным каждый раз одерживать верх и добиваться своего.

А Берлинский кризис стал первым и, к сожалению, не последним случаем, когда достижения или планы предыдущей республиканской администрации были перечеркнуты и сведены на нет провальной внешней политикой демократа Кеннеди.

* * *

Другим внешнеполитическим вызовом, разобраться с которым администрация республиканца Эйзенхауэра намеревалась самым решительным образом, было распространение коммунизма в Западном полушарии, традиционной сфере интересов Соединенных Штатов. Материализовалась проблема всего в ста восьмидесяти километрах от территории США, на Кубе, где власть захватил режим во главе с Фиделем Кастро, непозволительно левым даже по меркам сползающей в социализм американской "партии ослов".

Чтобы серьезность проблемы была понятнее, вот тебе, читатель, небольшая иллюстрация: расстояние от Кубы до Соединенных Штатов примерно равно расстоянию от Москвы до Владимира, Твери или Калуги и меньше расстояния до Тулы или Рязани. Практически под боком у американцев вдруг появилось осиное гнездо, из которого по всей Центральной и Южной Америке начали разлетаться красные террористы, неся с собой дестабилизацию, насилие, разрушение и смерть.

Администрация Эйзенхауэра не собиралась взирать безучастно на то, как красная зараза расползается по континенту, и начала энергичную подготовку к санитарной операции.

Разработанный ЦРУ и утвержденный Эйзенхауэром план предполагал следующее:

• Первоначальное вторжение на Кубу должно было осуществиться силами кубинских иммигрантов. С одной стороны, это делалось, дабы не афишировать участие в операции Соединенных Штатов; с другой – для того, чтобы на самой Кубе активизировались противники режима Кастро.
• Силы вторжения должны были захватить и удерживать плацдарм у прибрежного города Тринидад; по возможности, занять и сам город.
• Ожидалось, что в течение нескольких недель после высадки десанта на острове начнется массовое восстание против красных (всего за год режим Кастро успел прославиться такой жестокостью и репрессиями, на фоне которых прежняя диктатура Батисты казалась безобидной богадельней).
• После начала восстания планировалось сформировать временное правительство, которое было бы признано США и другими латиноамериканскими странами. Предполагалось, что восстание завершится победой в течение нескольких недель.
• Наконец, самое важное: несмотря на желание администрации Эйзенхауэра максимально дистанцироваться от операции, захват и удержание плацдарма должны были происходить при полном господстве в воздухе, которое обеспечили бы ВВС и ВМС США. План прямо указывал на то, что без массированной американской воздушной поддержки высадка обречена на провал. Более того, в случае неблагоприятного развития событий предполагалось прямое военное вмешательство США – невзирая на визг и вой, который красные подняли бы в ООН.

Утверждение плана произошло практически в канун президентских выборов 1960 года. Если бы американцы проголосовали, руководствуясь логикой и здравым смыслом, решительность консерваторов и преемственность политики двух республиканских администраций позволили бы вычистить красный гадюшник уже в следующем, 1961 году.

К сожалению, американцы, как мы знаем, проголосовали за красивую телевизионную картинку – и пришедший к власти Кеннеди потребовал план пересмотреть.

В результате вместо порта Тринидад местом высадки был выбран малонаселенный район в Заливе Свиней. Вместо массированной воздушной поддержки ВВС и ВМС США было принято решение ограничиться точечными ударами полутора десятков бомбардировщиков с экипажами, набранными из кубинских эмигрантов, уровень подготовки которых значительно уступал выучке американских летчиков. Наконец, полностью исключалось прямое американское военное вмешательство, даже в случае наихудшего варианта развития событий.

Усеченный и кастрированный план, одобренный, наконец, нерешительным миротворцем-леваком Кеннеди, с треском провалился.

Удар горстки бомбардировщиков по кубинским аэродромам оказался совершенно неэффективным: потери красных составили всего три самолета, и в день высадки авиация режима Кастро потопила две десантные баржи и два крупных транспортных судна. На первом из них в полном составе находился один из пяти пехотных батальонов, составлявших силы вторжения; второй перевозил бóльшую часть амуниции и снаряжения кубинских инсургентов (145 тонн боеприпасов и более десяти тысяч литров топлива).

С первых же часов операции десант оказался блокирован превосходящими силами красных, которые принялись методично обстреливать позиции повстанцев из тяжелых орудий и утюжить ударами с воздуха. Ответной авиационной поддержки не было: попытки авиаударов без истребительного прикрытия превращались в самоубийство, и от нескольких последних вылетов летчики-кубинцы отказались. Их заменили экипажи из американцев, половина которых в результате погибла.

Наконец, апогеем провала стала попытка эвакуации остатков десанта. Для этого к побережью подошли четыре американских эсминца – однако, будучи обстреляны из танковых орудий, ушли назад в море.

Вдумайся, читатель: несколько жалких 85-миллиметровых танковых пушчонок против несопоставимой, подавляющей огневой мощи двух десятков 127-миллиметровых корабельных орудий (и еще почти сотни пушек меньшего калибра). Один залп – и всё, что есть на берегу, мгновенно превращается либо в собачий корм, либо в металлолом, а то и вовсе в органическое удобрение для местной флоры.

Но залпа нет, ибо из Вашингтона поступил приказ: немедленный отход! И четыре мощных, гордых, бронированных корабля – позорно ретируются от нескольких ржавых советских "тридцатьчетверок" времен Второй Мировой, бросая на произвол судьбы ожидаюших помощи повстанцев.

Режим Кастро устоял – и бросился в объятия Москвы. И всего лишь полгода спустя следствием бесславного провала стал самый серьезный за весь период холодной войны кризис, едва не вылившийся в войну горячую.

* * *

И коммунистические, и современные фашистские (российские) пропагандоны-псевдоисторики утверждают: Карибский кризис был спровоцирован самими американцами, в 1961 г. разместившими в Турции ракеты средней дальности, что вынудило Хрущева отправить на Кубу советские ракеты якобы В ОТВЕТ.

Американские же леваки на голубом глазу добавляют, что войны удалось избежать только благодаря "мудрой" и "взвешенной" политике президента Кеннеди, согласившегося на взаимную деэскалацию и вывод ядерного оружия как из Карибского, так и из Черноморского регионов.

На самом деле, любые утверждения красно-коричневых – равно как и их американских братьев по разуму – следует, как минимум, подвергать серьезному сомнению. Копнув чуть глубже, – получаем картину диаметрально противоположную.

Начало цепочки событий, вылившихся в Карибский кризис, приходится на 1956 год.

К 1950 году Советы кое-как, с горем пополам, скопировали украденную немецкую ракету V-2, а к середине пятидесятых даже сумели довести радиус действия своих поделок до 1200 км (ракета Р-5). Беда, однако, заключалась в том, что в войне против западных стран, к которой денно и нощно готовились красные, эти вундервафли были абсолютно бесполезны: размещали их в то время только на территории СССР, а недостаточный радиус действия позволял поражать цели либо в странах – сателлитах Совка, либо в нейтральных Австрии, Финляндии и Швеции.

В то же время, одна из стран НАТО, Турция, была уязвима для ракетного удара. Именно на нее в 1956 году и нацелили полк этих ракет, разместив его в украинском Крыму.

В те годы советское воздушное пространство было проходным двором для разведывательной авиации США – и соблюсти секретность не удалось: о размещении ракет стало известно командованию НАТО, после чего турецкое правительство обратилось к президенту Эйзенхауэру с просьбой разместить на турецкой территории американские ракеты средней дальности в качестве инструмента сдерживания.

Просьба была удовлетворена, соответствующее распоряжение подписано президентом и одобрено Конгрессом – и в 1961 году в Турцию стали прибывать ракеты PGM-19 Jupiter вдвое большего по сравнению с советскими Р-5 радиуса действия (2400 км), способные поразить цели на большей части европейской территории СССР, включая Москву.

Паритет был восстановлен, однако Хрущев воспринял размещение американских ракет как личное оскорбление и стал искать способы мести. События на Кубе и настойчивые предложения любви начинающего кубинского тирана подсказали ему место реванша, а победа над Кеннеди в Берлине – тактику: блеф и шантаж.

В октябре 1962 года советские ракеты были тайно размещены на Кубе (напомню: ближе к Соединенным Штатам, чем Тула к Москве) – и почти сразу были обнаружены американской разведкой. Начавшиеся в США военные приготовления Хрущев с легкостью парировал прямо озвученной угрозой ядерного удара в случае начала боевых действий против советских частей на острове – и, в конце концов, дожал президента-демократа, предложив вывод советских ракет с Кубы в обмен на вывод американских ракет из Турции, на что Кеннеди с радостью согласился.

Итог: советские ракеты выведены с Кубы, американские – из Турции, а вот нацеленные на турецкие города ракеты красных, с которых весь сыр-бор и начался, – все до одной на месте!

Это – КАПИТУЛЯЦИЯ молодого слабака перед наглостью и нахрапом прожженного шантажиста из Кремля. Безвольное соглашательство, полностью перечеркнувшее предыдущие, абсолютно адекватные сложившейся ситуации, действия республиканской администрации Эйзенхауэра. Решение, которое осудили ВСЕ ДО ЕДИНОГО союзники по НАТО, справедливо посчитав его недопустимым проявлением слабости, а Турция и вовсе объявила предательством – собственно, именно таким оно и было.

Существовало ли иное решение проблемы? Разумеется, да.

Во-первых, угрожая ядерным ударом в случае нападения на своих, Хрущев ни словом не обмолвился о таких же гарантиях для Кастро. Ядерный конфликт из-за свихнувшегося на левизне бывшего кубинского плантатора не входил в планы кремлевского кукурузника – и в случае свержения режима Кастро в результате военной операции Хрущев не стал бы вмешиваться. Бородатого дружка бросили бы точно так же, как в 1953-м бросили Мосаддыка, в 1961-м Лумумбу, в 1979-м Тараки, в 1983-м Бишопа, в 1989-м Наджибуллу и в 1991-м – Хонеккера.

Во-вторых, советские ракетные части на Кубе совсем не нужно было атаковать и уничтожать, – их достаточно было просто блокировать, как в 1999-м блокировали других горе-вояк "из-за поребрика", с такой же наглостью захвативших аэропорт в косовской Приштине и там же запертых наглухо – без связи, без поддержки, без снабжения, в плотном окружении элитных частей НАТО, в любую минуту готовых прихлопнуть бандитов-аквафреш. После свержения режима Кастро новое кубинское правительство потребовало бы вывода красных орков – и никакой возможности не подчиниться у Хрущева не было.

И, наконец, в-третьих, проблема не возникла бы вовсе, если бы план по свержению Кастро был реализован в полной мере и в том виде, в каком он был утвержден президентом Эйзенхауэром. Никаких других плацдармов вблизи американской территории у красных не было и не предвиделось на тот момент.

* * *

В 1961 году советский посол в США Михаил Меньшиков дал убийственную характеристику президенту Кеннеди, а заодно его брату Роберту: "мальчишки в коротких штанишках", которые лишь поначалу храбрятся, но, как только запахнет жареным, непременно дрогнут и отступят.

Именно так "прогрессивный" президент-демократ вел международные дела. Именно эта нерешительность Кеннеди и неумение идти до конца позволяли Хрущеву успешно блефовать и каждый раз добиваться своего.

В этой связи не выдерживает критики версия о "советском следе" в трагической гибели Джона Кеннеди, поводом для которой стали коммунистические взгляды и минские приключения его убийцы, Ли Харви Освальда.

Кеннеди – идеальный визави для кремлевских бандитов: грозный на словах, неумелый и беспомощный на деле. Противник, которым можно как угодно манипулировать и от которого можно добиваться всего, чего угодно.

Убивать такого президента США – для красных того времени такая же очевидная и несусветная глупость, как для сегодняшних коричневых – копать яму для беспринципной и жадной левачки Клинтон, идеального кандидата в президенты для развоевавшегося плешивого окурка-главфашиста и его банды воров и убийц.

Впрочем, об этом еще будет отдельный разговор. Непременно.


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.


Читайте также:
ДЕМОКРАТЫ И МИР. ЧАСТЬ 1: РУЗВЕЛЬТ.
ДЕМОКРАТЫ И МИР. ЧАСТЬ 2: ТРУМЭН.
ДЕМОКРАТЫ И МИР. ЧАСТЬ 4: ДЖОНСОН.


––––––––––
Больше материалов здесь.